Прошедшие два года военной агрессии РФ против Украины ознаменовались активизацией российской информационно-пропагандистской машины на всех направлениях. Главной целью этого этапа войны было оправдание преступления агрессии, военных преступлений и преступлений против человечества, осуществляемых Россией в Украине. Информационные кампании и распространение дезинформации продолжалось и в других странах, но так или иначе, они касались интересов России на поле боя в Украине.
С момента начала полномасштабной агрессии, пропаганда стала полноценным оружием войны, роль которого еще предстоит оценить с точки зрения международного права и первые шаги в этом направления уже сделаны. Речь идет о признании Международным судом ООН факта злоупотребления Россией термином «геноцид».
Нарратив о «геноциде» – начало конца
Информационные кампании, дезинформация, пропаганда или FIMI (манипуляции и вмешательство в иностранную информацию), как это определяет Европейский союз, являются значительной частью спектра гибридных угроз. В этом же поле велась подготовка к полномасштабному вторжению Россию в Украину, начавшаяся задолго до 24 февраля 2024 года.
Центральный нарратив, использованный в качестве повода для России начать агрессию, касался якобы «геноцида русскоязычного населения». Еще в 2021 году, за год до полномасштабного вторжения, главный медиа-рупор Кремля телеканал RT (Russia Today) выпустил очередной пропагандистский «шедевр», посвященный Украине, в котором рассказывалось якобы о «геноциде народа Донбасса». В этом фильме было представлено видение России войны на Донбассе и ее дальнейшего развития, как мы потом убедились.
Главная идея фильма, как мы анализировали в проекте StopFake, состояла в том, чтобы представить что украинская власть делает все ради того, чтобы оправдать геноцид русскоязычного населения и навязать ему чуждые ценности Запада — по заказу Госдепа США. После начала полномасштабной агрессии все эти тезисы станут отдельными информационными инструментами войны, но уже в контексте пропаганды войны, в том числе призывы к уничтожению и убийствам.
Нарратив о «геноциде» является частью более широкого гибридного концепта о «русофобии», который Россия продвигает за рубежом.
«Термин „русофобия” в ходе этой войны эксплуатируется в целях имперской пропаганды, чтобы позволить агрессору называть себя жертвой. В последний год он использовался для оправдания российских военных преступлений в Украине», — сказал профессор Йельского университета, американский историк, специализирующийся на Восточной Европе Тимоти Снайдер на заседании Совета Безопасности ООН, 14 марта 2023 года.
К слову, в Молдове после 24 февраля 2022 года инструментализация нарратива о «русофобии» выглядело следующим образом: «В связи с участившимися случаями дискриминации на национальной, языковой, культурной, религиозной и иной основе… вы можете обращаться на адрес электронной почты Посольства». Это сообщение опубликовало посольство России в Р. Молдова в марте 2022 года. Публикация вызвала бурную реакцию граждан Молдовы и критику молдавских политиков.
Однако 2024 год стал началом краха российского нарратива о «геноциде», использовавшийся и для агрессии, глобальных манипуляций, и для вмешательства во внутреннюю политику других стран, в том числе Республики Молдова. Международный суд ООН поставил точку и признал, что Россия манипулирует Конвенцией о предотвращении и наказании преступления геноцида. Решение Суда – первое ключевое заключение, в том числе и для последующей оценки роли российской пропаганды в контексте войны против Украины.
Несмотря на это важное решение Международного суда для дальнейших оценок роли пропаганды РФ, фейки о «геноциде» находят свою аудиторию, поэтому работа с такими медиаэффектами остается задачей для фактчекинговых проектов, центров стратегической коммуниуации и организаций в сфере медиаграмотности.
Игра в жертву
Особенностью информационных кампаний периода агрессии на этапе стабилизации фронта стало возложение вины на Украину за действия России. Это служило и инструментом для дальнейшей дискредитации украинской стороны на международной арене, а также для перекладывания ответственности на коллективный Запад, НАТО и «англосаксов» якобы за развязывание полномасштабной войны, которую начала сама Россия.
Российские СМИ рассказывали о мифической «агрессии Украины против России» и о намерении украинского руководства «захватить» Россию, оправдывая таким образом агрессивные действия Кремля, а также дискредитируя поставки вооружения и любую солидарность с Украиной.
В этом контексте Молдова стала не меньшей целью информационных кампаний, чем сама Украина: нарратив о том, что «Молдову втягивают в войну» озвучивали пророссийские политики в ответ на любые проукраинские заявления и действия.
При такой информационной повестке, лучшим контраргументом было объяснение кто на кого совершил нападения. Понимание факта, что агрессия не происходит непроизвольно, а является результатом принятых решений реальных политиков способствовало бы построению качественных причинно-следственных связей в информационном пространстве.
Контроль и доминирование
Важно также отметить и действия России по физическому ограничению доступа к информации. На прифронтовых и оккупированных территориях Россия осуществляла полную блокировку доступа к украинской информации, подменяя новости из Украины пропагандистскими источниками. Речь идет об отключении интернета, блокировке сайтов, физическом уничтожении инфраструктуры вещания и, одновременно, распространением десятков Telegram-каналов с пропагандистским содержанием для целевых аудиторий, которые формировали альтернативную реальность, что местное население якобы ожидает приход России, стремится стать частью РФ и радостно встречает российскую армию.
Как правило в Украине такую активность осуществляла система анонимных Telegram каналов с маркировкой Z/V. Интересно, что в первые месяцы войны, многие группы в социальных сетях, которые до этого распространяли нейтральный контент (рецепты, блоги красоты, домашние животные и т.д) оказались «спящими пропагандистскими ячейками».
С этой перспективы, ключевыми оказались навыки медиаграммотности, включающие знания, как о базовой проверке информации, источников, так и о ключевых нарративах российской пропаганды, используемых против Украины, в качестве предлога войны.
Психологический паралич
В первые дни агрессии интенсивность информационной интервенции отличалась небывалыми масштабами: сотни фальшивых сообщений о ситуации на поле боя и о якобы захвате всех городов, фейки о бегстве президента Украины Владимира Зеленского, якобы массовой сдаче в плен украинских военных и так далее.
Пример одного из таких сообщений выглядел в российских СМИ таким образом: «ВСУ в массовом порядке отказываются от выполнения приказов и покидают позиции по всей линии соприкосновения». Такие сообщения должны были парализовать способность к сопротивлению и дезориентировать общество на этапе подготовки к обороне. В большинстве случаев, для этого использовались анонимные Telegram-каналы и сеть так называемых «военных корреспондентов».
Со временем, акценты в информационной войне сместились к оправданию военных действий и аргументации вторжения. Одним из шокирующих примеров были фейки о якобы инсценировке украинцами бомбардировки роддома в Мариуполе, которые представлялась как «большая постановка украинской пропаганды» и те же самые нарративы касательно событий в Буче. Подрыв доверия и блокирование коллективных механизмов консолидации являлись главной целью информационно-психологических операций, которые особенно наблюдались в первые месяцы полномасштабного вторжения.
Опыт ежедневных эмоциональных видео президента Украины Владимира Зеленского сегодня можно оценить как положительный пример кризисных коммуникаций. В этом контексте стоит отметить важность постепенного уменьшения эмоционального компонента такого стиля официальных коммуникаций и перехода к более рациональному стилю.
Отдельно стоит отметить также подрыв Каховского водохранилища в ночь на 7 июня 2023 года. Информационное сопровождение этого преступления стало одним из первых случаев, когда российская пропаганда проявила себя растерянной. В первые часы даже на уровне государственных телеканалов РФ представлялись различные версии произошедшего. Это показало, что стратегическая пропаганда России является централизированной деятельностью не способной противодействовать проактивным подходам в стиле “ad hoc”. И это – слабое место, которым мы должны пользоваться в дальнейшем все более активно для обеспечения своей информационной безопансости.
Цели «специальной военной операции»
«Мною принято решение о проведении специальной военной операции. Её цель — защита людей, которые на протяжении восьми лет подвергаются издевательствам, геноциду со стороны киевского режима» — это шокирующее обращение Путина, после которого на Украину выдвинулись танки с территории Беларуси, оккупированного Крыма и Донбасса.
Оно стало отправной точкой для еще одной важной тенденции информационных кампаний России. Как позже оказалось, «денацификация», как цель вторжения в Украину не выдерживает проверку временем. Блицкриг, на который рассчитывала Россия, не удался, и соответственно, заготовленный каркас пропаганды и информационных операций оказался не в состоянии инструментализировать все, что происходило на поле боя и на дипломатическом уровне уже с середины марта – апреля.
Представитель Кремля на украино-российский переговорах Владимир Мединский, заявлял, что «денацификация» – это вопрос, который «важен для всех, кто считает итоги Второй мировой войны базисом современного миропорядка». Однако, под «денацификацией» и в самой России каждый раз называли разные вещи: то ликвидацию объединения националистов, то предание суду «преступников», «ответственных за «кровавые преступления против мирных жителей Донбасса», то отмену любых законов, которые якобы подвергают дискриминации русскоязычное население, то блокировку возможности «поклонников радикальных идей попасть в любые структуры украинской власти»
Но 2024 год привел к окончательному краху и этого нарратива. В интервью американскому пропагандисту Такеру Карлсону, Владимир Путин шокировал весь мир своими заявлениями, в которых он фактически оправдывает разделение Польши и действия Гитлера по развязыванию Второй мировой войны.
Таким образом, можно заключить, что информационное сопротивление все же имело свои успехи и пропагандистская машина Кремля начала покрываться первыми трещинами. Для результата стоит понимать, что информационный компонент – всегда сопутствующий элемент, поэтому и инструменты противодействия должны выходить за рамки медийного пространства.
Марианна Присяжнюк
StopFake/Главком для Stopfals.md
